Sepia (Bailey)

Независимая женщина

Sepia — преимущественно женский тип и подобно Ignatia, Pulsatilla и Natrum muriaticum он отражает свою неповторимую «версию» женщины. Можно ска­зать, что каждый из этих типов является отдельным архетипом («архетип» буквально означает «оттиск», «отпечаток») женственности, которые, будучи собраны вместе, составляют единую сущность Женщины.

Особенностью пациентки Sepia, отличающей ее от других женщин, является ее естественная независимость. Она хочет остаться собой, свободной от ожи­даний других, особенно мужчин. В этом Sepia отличается от Natrum muriaticum, стремление к независимости которой является лишь защитным механизмом, реакцией на полученные душевные раны.

Независимость Sepia естественна. Она ни от чего не прячется, как Natrum muriaticum, — она просто остается собой и не позволяет лепить свою личность по чужим образцам. Независи­мость Sepia иногда придает ей сходство с мужчинами, так как считается, что именно мужчины должны быть независимыми. Однако это не истинная маску­линизация. Грубые мужеподобные черты могут наблюдаться у некоторых Natrum muriaticum или Ignatia, пытающихся с помощью рациональной и аг­рессивной наружности защитить чувствительную душу.

У типичной Sepia мень­ше наружных проявлений, а ее независимость — следствие осознания своей уникальности и собственной силы, получаемой ею от связи со своим телом и Землей. Эта сила женственна, поскольку зависит от способности чувствовать свое тело; она основана на единении с телом и на естественной мудрости, имеющей мало общего с интеллектом. Мужская сила, напротив, больше осно­вана на агрессии, грубой силе и интеллекте.

Различие между ними это разли­чие между каратэ — наступательным, жестоким боевым искусством, способ­ным принести противнику существенный вред, и айкидо, мягким боевым искусством, исключительно оборонительным, основанным на гибкости и спо­собности бойца «плыть по течению» движений противника.

Я выделил пять подтипов, отражающих различные аспекты женщины Sepia. Три из них отражают традиционные роли, занимаемые независимы­ми женщинами в истории. Две другие — «Кляча» и «Мегера» — отражают то состояние женщин Sepia, в котором они оказываются, отказавшись от своей индивидуальности ради других, главным образом членов своей семьи.

Волшебница

Чародейки и волшебницы были всегда, и во все времена простые смертные смотрели на них со смешанным чувством страха, уважения и восхищения. Будь то средневековые европейские ведьмы, собирающие травы и готовящие таинственные зелья, или жрицы Древней Греции или Индии, посвящающие неофитов в тайны мистерий, волшебницы всегда без остатка преданы своему «ремеслу», своей мудрости, а на мужа и семью у них остается не очень много времени. Большинство волшебниц — именно женщины Sepia, а большинство женщин Sepia, в свою очередь, имеют что-то от облика волшебницы.

У них от природы есть некоторые задатки ясновидения, и обычно они с восхищением относятся ко всему мистическому и духовному. Кроме того, обычно они обла­дают острым и подвижным интеллектом, обладающим большой гибкостью и способностью легко осознавать скрытые таинственные явления, которые невоз­можно «ухватить» простым логическим, «мужским» мышлением.

Sepia лю­бит углубляться в таинственные области — касаются ли они скрытых закоулков личной психики или более глобальных философских вопросов (Кент: «Теоре­тизирует»). Подобно Phosphorus и China Sepia очень чувствительна к голосу интуиции, который невозможно проверить логическими размышлениями.

Например, женщина Sepia обычно без труда может определить, когда ее муж говорит ей неправду, даже если у нее нет никаких явных причин его подозре­вать. Она просто чувствует. Точно так же к ней просто может прийти понима­ние, что ей совершенно не нужно соглашаться на предложение этого крайне симпатичного человека, а некоторое время спустя оказывается, что это был опасный психопат, который своей внешностью одурачил уже очень многих.

В отличие от Phosphorus у Sepia обычно хватает ясности ума, чтобы отличать голос интуиции от своих страхов и желаний, хотя по мере нарастания трево­ги у Sepia это различие начинает стираться. Sepia представляет собой нечто среднее между Phosphorus и Natrium muriaticum — она столь же интуитивна и естественна, как первый тип, и не уступает в глубине второму. Обычно Sepia более «приземлена», чем Phosphorus, более рассудительна и практична, а потому имеет больше возможностей реально использовать свою интуицию. Индивидуум Natrum muriaticum нередко также склонен к интуитивному про­зрению, однако у этого типа к интуиции примешиваются собственные подсоз­нательные страхи и желания.

Sepia более способна отрешиться от себя при восприятии интуитивной информации и не страдает навязчивым стремлением представлять все излишне оптимистическим или излишне трагическим. Она просто и естественно «видит» некоторые вещи, при этом имея связь не только с каналами интуиции, но и с собственным телом, будучи в состоянии отре­шиться от собственной личности.

В отличие от Sepia женщину Phosphorus часто подводит слишком живое воображение, а женщина Natrum muriaticum искажает интуицию личными пристрастиями и весьма склонна использовать свои интуитивные способности, чтобы показаться «особенной». Как и подо­бает настоящей колдунье, Sepia часто умалчивает о своей интуиции не только с целью избежать насмешек (а в прошлом — и преследований), но и потому, что она не склонна выставлять свои способности напоказ, а мудрость подска­зывает ей, что те, кому нужно, найдут дорогу к ней.

Колдуньи бывают белые и черные, и подобно большинству обычных людей в реальности они находятся где-то посередине. «Обыкновенная серая колду­нья» может использовать свои интуитивные способности как с эгоистически­ми целями, так и для помощи другим. Так и типичная женщина Sepia не будет ни святой, ни служительницей дьявола. Она симпатизирует тем, кто ей нра­вится, и игнорирует тех, кто ей не нравится, а иногда и наказывает их.

Мне приходилось сталкиваться с одной такой женщиной Sepia, жившей в соседней квартире. Она была очень утонченной интеллигентной и невозмутимо спокой­ной дамой. Она изрекала истины с видом прирожденного авторитета, полно­стью расслабленно и без гордыни. Она изучала традиционную китайскую медицину, практикуя лечение по системе Шиацу, а также пробовала силы как писательница, причем вдохновение находило на нее спонтанно, словно это был голос музы, а творчество ее было достаточно высокого качества.

Как и многие женщины Sepia, она распространяла вокруг себя аромат таинственно­сти, но без налета обольстительности, как у женщин-вамп Ignatia или Natrum muriaticum; скорее это был аромат тихой, смотрящейся в собственные глубины тайны, производивший впечатление большой мудрости.

Однажды она пригла­сила меня на ужин, и я согласился, но на следующий день вспомнил, что на это время у меня уже назначено одно дело, и бросился извиняться с просьбой отменить нашу встречу. Несколько недель мы не виделись, а когда встретились наконец, она совершенно спокойным голосом, как о само собой разумею­щемся, сказала мне, что она была настолько возмущена моим отказом прийти к ней, когда она уже приготовила праздничный стол, что чуть не наслала на меня проклятие. Она говорила это совершенно серьезно, а позже рассказала мне, что однажды у нее случился роман с человеком, практикующим магию (причем практиковал на самом деле, а не чтобы пустить пыль в глаза), и после того как она его оставила, он начал телепатически преследовать ее.

В конце концов она так наорала на него (вполне физически), что он вынужден был оставить ее в покое. Когда подобную историю слышишь от впечатлительной женщины Phosphorus (или от склонной к игре на публику экспансивной жен­щины Natrum muriaticum), такие рассказы вызывают изрядную долю скепсиса. Однако эта женщина была интеллигентна, рассудительна и не склонна выпя­чивать свои достаточно недюжинные способности, так что мне не трудно было поверить ей.

Поскольку у Sepia очень органично взаимодействуют психика и тело, мно­гие из них в той или иной форме становятся целителями. Моя соседка-«колду­нья» была не единственной встретившейся мне женщиной Sepia, посвятившей себя лечению других. Я сталкивался с несколькими целительницами, и всех их объединяло тихое самообладание, физическая грация и полное отсут­ствие гордыни. Подавляющее большинство встречавшихся мне целителей отно­сились к типу Natrum muriaticum.

Некоторые из них обладали относительной естественностью, но даже эти Natrum muriaticum были склонны излишне интеллектуализировать свое искусство и использовать слишком большое количество ненужного жаргона в духе «Нью эйдж», а также надевать на себя постоян­ную маску благой деятельности и оптимизма. В отличие от них целительницы Sepia просто делали то, что у них хорошо получается, и, как правило, не нуждались в сооружении ненужных интеллектуальных конструкций, оправды­вающих их занятия, и не стремились постоянно искусственно сохранять опти­мистическую и благожелательную улыбку на лице.

Sepia воплощает в себе женскую мудрость или интуицию, тогда как Pulsatilla — заботливую и чувственную сторону женской натуры. Обычно Sepia обладает острым интеллектом, однако, как правило, она не интересуется механически­ми или сухими абстрактными знаниями, которые она предоставляет мужчи­нам и более мужеподобным женщинам. Вместо этого она концентрируется на прямом познании жизни (аналогично эмоционально здоровым женщинам Ignatia).

Так, женщины Sepia часто становятся садоводами, специалистами по питанию, врачами и медсестрами, но никогда не будут стремиться к должности директора компании или бухгалтера. Я встречал очень много женщин Sepia, выбравших профессию медсестры. Подобно естественным целителям они любят жизнь, сочувствуют людям, однако их интеллект обычно сильнее интуи­ции, поэтому в отличие от целителей они выбирают более традиционные и практические области служения людям.

В старину волшебниц обычно боялись. Отчасти вследствие невежества, отчасти под влиянием руководимой преимущественно мужчинами церкви, колдуний стали считать просто исчадиями ада, за ними охотились и жгли на кострах. В наши дни мужчины не меньше боятся независимых женщин Sepia, чья мудрость и тонкий интеллект часто побеждают неповоротливый механистический мужской ум.

Поскольку Sepia предпочитает оставаться со­бой, нежели угождать и приспосабливаться (как Pulsatilla или Natrum muriaticum), как правило, она ставит мужчин в тупик, вызывая либо восхи­щение перед покровом тайны вокруг нее, либо желание поскорее расстаться с ней. Здоровая женщина Sepia в нашем обществе вполне может отстоять свои позиции перед мужчинами, но обычно она не вступает с ними в соревнование в отличие от женщин Ignatia или Natrum muriaticum, посколь­ку гордится своей женской мудростью и предпочитает использовать ее тихо, без надрыва. Ее может пугать грубость мужчин, однако она редко позволя­ет своему страху принуждать ее к подчинению мужским ожиданиям.

Подобное самообладание и независимость женщины Sepia прекрасно изоб­ражены в образе Дженни, главном женском образе новеллы «The world according to Garp». Дженни обладает пылким независимым нравом и отверга­ет традиционные моральные нормы, даже не пытаясь им соответствовать. Она хочет ребенка, но не хочет выходить замуж, поэтому она занимается сексом с умирающим солдатом, который не может уже ничего сказать и находясь почти в бессознательном состоянии имеет постоянную эрекцию.

В ее действиях нет ни жестокости, ни извращения, а один голый прагматизм, игнорирующий традиционную мораль и не стремящийся никого обидеть (в книге солдат даже получает удовольствие). Дженни без проблем воспитывает своего сына одна, поскольку в полной мере обладает как практической житейской мудростью и авторитетом, источником которых обычно бывает отец, так и материнским инстинктом заботы, который она также использует в работе в качестве медсе­стры.

Когда ее сын вырос, она написала книгу о сексуальной эксплуатации женщин, которая стала бестселлером и принесла немалые деньги, потрачен­ные ею на учреждение реабилитационного центра для подвергшихся насилию женщин. Хотя ее центр наполнился женщинами, ненавидящими все мужское, сама Дженни сохранила уравновешенность взглядов — она ненавидит мужское сексуальное насилие, но вполне принимает мужчин как таковых. Ее бесстраш­ная интеллектуальная борьба за права женщин сочетается с нежным сердцем и способностью непредвзято относиться к представителям разных полов и к разным жизненным стезям. Подобно другим женщинам Sepia она способна противостоять обществу, управляемому мужчинами, сохраняя в глубине души связь со своей натурой и с женственностью в себе.

Танцовщица

Любой гомеопат знает, что женщина Sepia любит танцевать и чувствует себя лучше от энергичных физических усилий. Эти изолированные факты могут сказать нам очень много о Sepia как о конституциональном типе, а именно то, что она находится в очень хорошем контакте со своим телом. В отличие от большинства людей в современном мире здоровая женщина Sepia очень хорошо чувствует те энергии, циркулирующие в ее теле, их естественное движение и тот дискомфорт, который возникает при их блокировке.

Многие люди отгорожены от своего тела интеллектом и понятия не имеют о своей энергетике. Дети еще хоть как-то чувствуют свое тело, однако, погружаясь в окружающий их слиш­ком рациональный мир, быстро забывают о том, как чувствовать, и не только теряют эмоции, но и разучаются владеть своим телом.

Аналитические типы, такие, как Lycopodium, Kali carbonicum и Natrum muriaticum, владеют своим телом особенно плохо. Более непосредственные типы — Phosphorus, Sepia и Medorrhinum — до некоторой степени владеют им, что особенно характерно именно для Sepia, по крайней мере до тех пор, пока она остается эмоциональ­но здоровой.

Владеть своим телом — не значит иметь накачанную фигуру. Это гораздо более тонкое понятие. Спортсмен может быть очень сильным, однако совершенно не чувствовать течения энергий в своем теле, тогда как хрупкая женщина Silicea может двигаться настолько гармонично, что ее движения по­хожи на танец. Sepia может получать удовольствие от своей физической энер­гии, и именно поэтому ее так привлекают танцы, а также йога, тай-цзи-цюань и другие виды физической активности, которым присуще ощущение физической гармонии.

Посредством подобной активности Sepia поддерживает контакт со своими жизненными силами, тогда как уменьшение физической активности вызывает у нее ощущение внутреннего омертвения. Это свойственно всем людям, страдающим гиподинамией, однако Sepia чувствует пагубное действие обездвиженности острее других.

Отчасти это связано с тем, что ей есть с чем сравнивать — она знает, что такое животворящая физическая энергия, но также, как мне кажется, это связано с тем, что ее нервная система более тонко настроена, чем у большинства людей, и эта настройка легче сбивается как вследствие физичес­кого оскорбления, так и из-за мертвящего действия гиподинамии.

Тягловая лошадь может спокойно стоять и лениво щипать травку, но скаковая лошадь, вынужденная долго оставаться на месте, будет нервно грызть удила и рваться вперед. Точно так же Calcarea Carbonica радуется возможности полениться, тогда как Sepia не может жить без активности, особенно той, в которой есть гармония и ритм.

Некоторые люди обладают естественным чувством ритма, и Sepia обычно относится к их числу. Таких людей нужно искать на танцевальных площад­ках. Их движения обладают непринужденной грацией независимо от того, под какую музыку они танцуют — под медленный вальс или неистовый джаз. К самым скованным людям относятся обычно индивидуумы Kali carbonicum, тогда как танцоры Phosphorus или Sepia не имеют себе равных. Индивидуу­мы Natrum muriatcum занимают промежуточное положение — некоторые ближе к скованным, другие к раскрепощенным людям. Чувство ритма Sepia делает ее способной не только к танцу, но и к музыке (Кент: «Чувствитель­ность к музыке»). Существует много талантливых музыкантов Sepia, а также много артистов (художников) Sepia.

Sepia чуть уступает Phosphorus или Lachesis в восприятии «невидимого», однако выигрывает в способности восприятия пятью органами чувств (Кент: «Обостренное восприятие чув­ственных впечатлений»), что делает ее мастером не только в музыке и танце, но и в сценическом (изобразительном) искусстве, а также в искусствах при­кладного целительства, таких, как массаж или шиацу.

Обычно искусство Sepia спокойнее и более утонченно, нежели у более экстравертных типов, таких, как Phosphorus или Lachesis, за исключением музыки и танца, где Sepia может быть такой же неистовой, как и остальные.

Естественная связь Sepia со своим телом во многих случаях сочетается с гар­монической связью с Землей и естественными биологическими циклами. В дои­сторические времена скорее всего именно женщины Sepia положили начало традиции танцами приветствовать наступление весны или окончание сбора уро­жая.

И хотя со временем эти танцы стали ритуальными, начало их связано со спонтанным взрывом эмоций, выраженных в движениях чувствительных к дыха­нию Земли женщин Sepia. Ведьмы всегда находились в тесной связи с Матерью-Землей и ее циклами, беря растущие на ней травы и корешки для приготовле­ния целебных отваров, любовных напитков, а также ядов.

Сегодняшняя женщи­на Sepia может не использовать плоды Земли для «колдовского ремесла», однако как и ее средневековые предшественницы, сохраняет чувствительность к дыханию Земли, к ее красоте и тайной мудрости, а в окружении дикой приро­ды склонна впадать в почти медитативное состояние (если только она не поте­ряла себя, как это происходит со многими женщинами Sepia, подчинившимися диктату общества и превратившимися в «кляч» и «мегер»).

Поскольку Sepia является «земным» человеком, сохраняющим связь с Землей и собственным телом, она обладает большим запасом здравого смысла. Пока ее не коснулось никакое эмоциональное потрясение, она остается довольно прак­тичной и может мастерски владеть каким-нибудь практическим ремеслом — ткать или плести корзины. В этом Sepia похожа на Arsenicum album, который очень хорошо ориентируется в материальном мире.

Способность «опускаться на землю» в сочетании с обычно острым умом позволяют Sepia при необходи­мости становиться ловкой и изворотливой, принимая различные «правила игры». Хотя она может прекрасно чувствовать уродство культуры потребления, хищнического отношения к природе, политической коррупции и других про­явлений безраздельного господства мужчин в мире, она редко предается утопи­ческим мечтам в отличие от Phosphorus n Natrum muriaticum, идеализм которых может сделать их слепыми к практической реальности. Sepia чаще придержива­ется той точки зрения, что, если она будет нести людям здоровье, правду и помощь на своем месте, она принесет человечеству большую пользу, чем если начнет бить в барабаны, которые вряд ли кто-нибудь услышит.

Однажды ко мне обратилась одна обаятельная пятидесятилетняя женщина, преподаватель балет­ной школы, которая, несмотря на свой возраст, оставалась по-прежнему изящ­ной и гибкой. Ее смуглая кожа, темные с сединой волосы, высоко посаженные скулы и темные, глубоко сидящие глаза придавали ей вид не только интеллиген­тного, но и утонченного, серьезного и мудрого человека.

После смерти своего мужа некоторое время она боролась с раком кишечника, после чего начала заново осваивать жизненное пространство. Она переехала из Австралии в Ка­лифорнию, где нашла применение своим силам в миссионерской церкви Сан-Франциско, опекающей бедное чернокожее население. Она наслаждалась своей новой ролью координатора благотворительной помощи, и не только потому, что ей нравилось помогать людям, но и потому, что ее живой, бойкой натуре пришелся по душе язык улиц.

Крепкие рукопожатия ее новых чернокожих друзей и бурлящая среда смешения культур, резко отличающаяся от спокой­ной, размеренной жизни средних классов белой Америки (или Австралии). Словно немолодая домохозяйка, пришедшая на танцплощадку, она ожила, попав в суматоху и толчею Сан-Франциско.

У значительного числа женщин Sepia в облике и характере есть что-то дикое, цыганское. Я думаю, что среди настоящих цыган очень много §epia — ведь они темноволосые, темнокожие, часто обладают способностью к ясновидению и не желают приспосабливаться.

Цыганские женщины — это колдуньи и танцовщи­цы в одном лице. Они предельно женственны, но в них нет ни покорности, ни пассивности, и в ответ на угрозу или оскорбления они будут драться, словно дикие кошки. Те женщины Sepia, у которых были выражены цыганские черты, обычно обладали большим психологическим здоровьем, чем другие предста­вительницы этого типа, и, на мой взгляд, причина этого в том, что более естественное состояние для Sepia — это свобода духа, а не жизнь покорной домохозяйки.

Женщины Pulsatilla или Natrum muriaticum могут быть домохо­зяйками и при этом оставаться собой и могут удовлетворить все свои потребности, играя роль матери и жены. Но женщине Sepia для счастья нужна определенная доля свободы и независимости. Именно поэтому так много женщин Sepia, принесших свою индивидуальность в жертву семье, становятся злобными или впадают в депрессию.

Цыганские черты можно увидеть у представительниц любого типа, однако у некоторых они выглядят естественно, тогда как другие могут просто имитиро­вать их, погнавшись за модой. Великими имитаторами являются Phosphorus и Natrum muriaticum, особенно последние, которые иногда надевают на себя маску дикой, необузданной женщины.

Это может соответствовать истине до определенной степени в некоторых случаях, но чаще всего это лишь попытка показать свою «крутость» с целью добиться внимания и одобрения.

Напро­тив, женщины Sepia, похожие на цыганок, обычно остаются самими собой, а вовсе не ищут чужого одобрения. Их длинные волосы, широкие одежды, часто чуть ли не из домотканого полотна, лишь отражают их внутреннее чувство свободы, а вовсе не являются попыткой произвести впечатление.

К другим типам, которые могут иметь естественные цыганские черты, отно­сятся Phosphorus, Medorrhinum, Tuberculinum и Ignatia. Все эти типы могут обладать непосредственностью и артистичностью — основными атрибутами цыган. Они в большей степени, чем другие типы, живут образным правополушарным мышлением, а потому внешне выглядят не совсем привычно для нас. Среди всех этих типов, пожалуй, Sepia выглядит наиболее рассудительной и уравновешенной.

Она не стремится к экстремальным переживаниям или к тому, что отклоняется от ее основной цели. Скорее она пытается выразить тайну собственной души, земли, своей судьбы. Она может быть танцовщицей или артисткой (художником), она будет утонченной, несущей в себе не разгаданную тайну цыганкой, без неистового буйства Medorrhinum или Tuberculinum. Sepia достаточно равнодушна к очаровательным вещам, возбуждающим сти­мулам и утопическим идеалам, и именно поэтому она способна хорошо фун­кционировать как в условиях традиционной семьи, так и на задворках обще­ства.

Индивидуумам Medorrhinum или Tuberculinum для счастья постоянно нужны новые возбуждающие стимулы, а роль жены и матери такой стимуля­ции дать не может. Потребности Sepia более утонченные, и потому она легко может пренебречь ими, предпочтя стабильное и благоразумное существование домохозяйки. Однако потребность в независимости, а также в творческом самовыражении может заставить Sepia вести цыганский образ жизни.

Однако, поскольку ее потребности больше связаны с ее внутренним миром и в большей степени основаны на собственных силах, чем у других «непосредственных» типов, ей может показаться, что и в обычной семейной жизни она сможет выделить себе пространство для исследования, танцев или писательства, одновременно не лишая себя семейных радостей. Многим Sepia это действи­тельно удается, однако много и тех, кто постепенно теряет свою индивидуаль­ность, пытаясь угодить мужу и детям.

Тогда как эмоционально здоровые Phosphorus или Tuberculinum в основ­ном являются экстравертами, здоровая Sepia сочетает в себе смесь экстравер­сии и интроверсии, как и Medorrhinum. Обычно Sepia достаточно общитель­на и может контактировать с любыми людьми, оставаясь самой собой. С другой стороны, ей требуется время для уединения и погружения в себя, откуда потом выплескивается ее творчество.

Ее интроверсия не носит оттен­ка депрессии, она вовсе не предается в одиночестве тоске и печальным мыслям о прошлом (хотя нездоровая эмоционально Sepia уже может это делать), а скорее медитативно погружается в себя, что приносит ей боль­шую пользу и удовольствие.

Куртизанка

Читатель может удивиться, увидев подобное название у одного из подтипов Sepia, поскольку гомеопаты привыкли считать ее равнодушной к сексу. По­добный взгляд объясняется тем, что гомеопатическая литература и преподава­ние фокусируются преимущественно на психологической патологии Sepia, которая происходит главным образом вследствие принесения Sepia своей ин­дивидуальности в жертву мужчинам.

Эмоционально здоровая женщина Sepia, независимая в своих проявлениях, обычно имеет высокое, хотя и находящееся под сильным контролем половое влечение. Пока она уважает себя при взаимо­отношениях с мужчиной, а не просто подчиняется чужой личности, она может получать большое удовольствие от своей сексуальности.

Вследствие естественной независимости здоровая женщина Sepia любит сохранять контроль над своим телом. Ей отвратительна сама мысль о том, что она может быть чьей-то «плевательницей для спермы», и поэтому она либо воздерживается от сексуальных контактов, пока не найдет мужчину, который не будет стремиться полностью владеть ею, либо ее связи будут короткими и редкими. В периоды воздержания она в гораздо большей степени, чем другие женщины, способна подавить свои сексуальные жела­ния либо сублимировать их какой-то другой активностью в виде обществен­ной деятельности, спорта или искусства.

Те женщины Sepia, которые не вышли замуж и не имеют мизантропических наклонностей, обычно «не допускают» мужчин к своему телу до тех пор, пока не почувствуют некоего «особого влечения» (подобное воздержание может окрашиваться моральными или религиозными рассуждениями, однако суть дела это не меняет).

Очень часто женщину Sepia притягивает к мужчине какой-то магнетизм, который лишь отчасти имеет сексуальный характер, а больше он похож на «родство душ» и даже на «духовное единение», но, во всяком случае, это не обычная влюбленность, которую испытывает большинство людей.

Женщина Sepia чувствует установление особой связи между ею и ее избранни­ком, который обычно обладает довольно мощной личной энергией или разде­ляет с Sepia тонкие оттенки понимания жизни.

В сущности, женщину Sepia гораздо больше привлекает единение интеллекта и духа, нежели слаженность биения сердец. Она вполне способна на любовь, однако для нее это не главное. В отношениях она ценит физические, интеллектуальные или духовные аспекты и лишь в последнюю очередь эмоциональные.

В результате женщина Sepia мо­жет показаться холодной и надменной по сравнению с женщинами других, более теплых типов (Кент: «Равнодушие к близким людям»). Нужно сказать, что эмоционально нездоровую «мегеру» Sepia действительно можно назвать холодной, а у апатичной «клячи» вообще уже никаких эмоций не осталось, однако и у эмоционально здоровой Sepia имеется некоторая отдаленность от других.

Это не является способом психологической защиты, как у Natrum muriaticum, просто, как и у женщины Arsenicum album, любовь Sepia не пламен­на, она не отдает себя без остатка любимому и не теряет своей индивидуально­сти. Sepia может почувствовать вспышку страсти в какой-то момент (Кент: «По­хотливость»), а потом спокойно возвращается к своим делам.

Мне трудно представить себе волшебницу, посвятившую жизнь мужчине, однако вполне можно вообразить союз равных — ведьмы и колдуна, в котором будет присут­ствовать взаимное уважение, симпатия и сексуальное притяжение.

Куртизанка — крайнее проявление сексуальной независимости женщины, однако проявление вполне логичное. В отличие от банальных проституток куртизанка обычно пользуется определенным уважением в обществе. Это гор­дая женщина, которая доступна только аристократам, богачам или тем, кто ей нравится самой. Однажды мне пришлось общаться с такой пациенткой. Это была очень интеллигентная и утонченная художница, изучавшая японское искусство и некоторое время жившая в Японии.

Женщинам Sepia часто нра­вится японское искусство за его тягу к гармонии, утонченности и красоте физического мира. Во время учебы в Японии ей стало не хватать денег, и так как она всегда хотела полнее изучить собственную сексуальность, она решила стать проституткой высокого класса.

Она договаривалась о встречах с богаты­ми людьми и теми мужчинами, которые ей нравились, получая за это очень большие деньги и одновременно испытывая удовольствие. Когда подобные эксперименты ей наскучили, она прекратила принимать клиентов. В ее расска­зе не было ни смущения, ни стыда. Она изучала свою сексуальность как отвлеченный предмет, одновременно получая за это деньги.

Не многие из женщин Sepia становятся куртизанками, однако амораль­ное, отстраненное отношение к сексу характерно для многих. Сексуальная страсть не принимает у Sepia, в отличие от Platina, непреодолимого харак­тера (за исключением эпизодических моментов), однако она может момен­тально вспыхнуть в присутствии подходящего партнера.

В другое время она скорее дремлет, чем является подавленной. Многие женщины Sepia могут переносить воздержание настолько легко, что выглядят равнодушными к сексу, однако это не так. Если они здоровы эмоционально, страсти являют­ся частью их жизни, а сексуальная страсть может возникать, а может и нет, в зависимости от того, кто находится рядом с ними.

Исторически прослеживалась прямая связь между волшебницами и курти­занками. Сексуальность всегда использовалась оккультными традициями для «поимки» тонких энергий и управления ими. Колдовское ремесло и магия в средние века традиционно ассоциировались с оргиями, являвшимися час­тью «черных месс».

Навряд ли участие в оргиях можно назвать вершиной мудрости; возможно, это было лишь реакцией на тотальное подавление сексуальности католической церковью в то время (и не исключено, что роль секса в магии была несколько преувеличена самой церковью).

Но так или иначе ритуальный секс имел место и использовался он для того, чтобы его участники «ощутили свою энергию», хотя и в несколько примитивной фор­ме. Подобный секс исключал какое бы то ни было ухаживание со стороны мужчины и завоевание сердца женщины; скорее это был временный союз равноправных членов, с похотью и, возможно, находящихся в оп­ределенном мистическом, вакхическом состоянии, не имевшем ничего обще­го с нежной любовью.

И очень многие женщины Sepiaстремятся именно к подобной модели секса. Существуют и более высокие формы «сексуальной магии», как практиковавшиеся в прошлом, так и практикующиеся в наши дни.

Жрицами в Древней Греции и Древней Индии почти всегда были лишь женщины Sepia. Они обладали способностью прорицать, им поклонялись, а общались они ни много ни мало с самими богами. Одной из их обязанно­стей являлось проведение неофитов через обряд инициации, включавший в себя ритуальный секс.

Этим обрядам предшествовала особая подготовка, включавшая интенсивную медитацию, отчего сам ритуальный коитус стано­вился скорее не сладострастным, а мистическим переживанием, открываю­щим новые горизонты в сознании неофита.

Жрицы отбирали неофитов по принципу их готовности к обряду, а не на основании собственных сексуаль­ных предпочтений. В восточной мистической традиции до сих пор практи­куется тантра, и эта практика завоевывает все больше поклонников на Западе. Истинная тантра предполагает полное освобождение от похоти и может быть успешной только у духовно продвинутых людей. В процессе сексуаль­ного единения тантрические любовники пробуждают энергию своих тел и поднимают ее к сознанию, пока она не осветит и не расширит его.

Этот и другие формы «сексуальной магии» особенно привлекательны для Sepia, поскольку она очень хорошо чувствует тонкие энергии своего тела и склон­на относиться к сексу либо как к естественному телесному отправлению, такому же, как еда и питье, и не могущему быть поэтому ни моральным, ни аморальным, либо как к священнодействию.

Половой акт может привести Sepia к экстазу, как ее могут привести к нему танец или медитация, при условии, что она будет заниматься любовью с подходящим ей партнером. При соблюдении этого условия способность доходить до экстаза у Sepia гораздо выше, чем у большинства других типов.

Независимость Sepia, как в сексе, так и во всем остальном, нередко оказы­вается растоптанной доминированием мужчины. Когда это происходит, Sepia превращается либо в злобную мегеру, либо в апатичную клячу.

Мегера

Когда моя соседка собиралась наслать на меня проклятие, она действовала как разъяренная фурия. Будучи обиженной, особенно мужчиной, Sepiaста­новится очень злобной, а когда ее унижают регулярно, гнев становится хро­ническим, превращаясь в постоянную злобную раздражительность. Очень не­большой процент девочек Sepiaвырастают полностью эмоционально здоровы­ми.

С самого начала они оказываются в невыгодном положении, так как их потребность в независимости, углубленных размышлениях часто не замечается их семьей, а следовательно, и не удовлетворяется и не получает должного развития либо считается, что такие наклонности у девочки вредны и подлежат активному искоренению. Если девочке Sepia в детстве разрешат быть собой, у нее воспитывается достаточная уверенность в себе, позволяющая во взрослой жизни избежать обид и подавления со стороны других. Став взрослой женщи­ной, она может отстоять собственные интересы, обычно включающие артисти­ческие или метафизические наклонности (или и то и другое одновременно).

Однако чаще всего бывает иначе — отец требует от нее безусловного уважения, даже если он совершенно его не заслуживает, и ведет себя просто глупо, а девочка реагирует сначала тихим сопротивлением, а затем, когда отец пытает­ся грубо «подавить бунт», и более бурным протестом. О подростках Sepiaчасто говорят как об агрессивных и вспыльчивых. Считается, что для них характерна не только энергичность и развитость, что вполне справедливо, но еще и якобы присущая им неуравновешенность и злобная раздражительность.

Однако на самом деле подростки Sepia становятся раздражительными лишь когда сталкиваются с непониманием и не могут быть самими собой — незави­симыми и обладающими тонким умом. Если подростки других типов, таких, как Natrum muriaticum или Lycopodium, могут подчиняться родительскому диктату и становиться послушными, зависимыми и покорными, подростки Sepia могут сопротивляться достаточно долго, атакуя родителей взрывами ярости или истериками, совершенно ошеломляя их и вызывая недоумение -ведь они действовали из самых лучших побуждений.

Постепенно, по мере того как давление обстоятельств начинает угрожать ее ощущению самоиденти­фикации, ум и тело Sepia становятся постоянным полем битвы. Она постоян­но занята выяснением — кто она такая, что правильно, а что нет и почему она настолько чувствительна и все время раздражается.

С этого времени Sepia становится чрезмерно чувствительной к любой критике и любому противодей­ствию (Кент: «Гнев от противоречия», «Легко обижается»), особенно со стороны мужчин, которых она привыкла считать постоянным источником страха и обид, поскольку они слишком часто пытались приручить ее. Напря­жение, создаваемое постоянными битвами между независимой, чувствитель­ной натурой Sepia и бесчувственным обществом, пытающимся сделать ее более податливой и мягкой, подчас достигает такой степени, что заставляет ее кри­чать (Кент: «Кажется, что сейчас закричит») или бить посуду.

Когда Sepia приходится прибегать к таким способам, она снимает за счет них внутреннее напряжение и в результате восстанавливает психическое равновесие.

Часто говорят о том, что Sepia не хватает женственности, ссылаясь на ее отвращение к мужчинам, равнодушие к детям и агрессивность. Все это дей­ствительно может иметь место, однако все эти явления возникают у Sepia не столько из-за отсутствия женственности, сколько от потери независимости. Sepia обладает большим запасом женственности, но эта женственность осо­бого свойства: она основана на интуиции, чуткости к своему телу и тонком восприятии жизни.

Sepia олицетворяет один из полюсов женственности, тогда как Pulsatilla олицетворяет противоположный, исполненный пассив­ности и заботы. Только когда Sepia под давлением особенностей воспита­ния и окружения начинает терять свою разновидность женственности, она становится агрессивной и в конце концов начинает ненавидеть мужчин (Кент: «Отвращение к представителям противоположного пола»).

Подобно всем преимущественно женским типам Sepia предрасположена к перепадам настроения на фоне гормональных перестроек. Практикуя глубин­ную психотерапию, я обнаружил, что подобные гормонально зависимые эмо­циональные нарушения всегда являются следствием подавления гнева или тоски в детском возрасте, а также во взрослой жизни и проходят по мере того, как пациентка вновь осознает подавленные эмоции в их исходном контексте (например, гнев по отношению к отцу, а не проекция этого гнева на ее мужа) и переживет их снова в полном объеме.

Иногда у пациенток Sepia обнаружи­ваются значительные отклонения в уровне гормонов, но даже и тогда эти нарушения исходно связаны с подавленными эмоциями, и по мере осознания этих эмоций гормональные нарушения могут нормализоваться (см. Артур Янов, «The New Primal Scream» — «Еще раз первый крик»; в этой книге приведены убедительные доказательства нормализации физиологических по­казателей после осознания и повторного переживания подавленных эмоций).

Чаще же всего пациентки Sepia имеют нормальный уровень гормонов, однако быстрое изменение гормонального фона перед менструацией, после родов и во время климакса делают их более эмоционально нестабильными, так как эти перестройки ослабляют нормальные механизмы подавления, с помощью кото­рых все люди вытесняют из сознания отрицательные эмоции. Женщина Sepia особенно склонна в эти периоды к гневу и раздражительности, поскольку в это время в ней поднимается гнев на тех, кто ограничивает ее независимость. По контрасту с ней пациентка Natrum muriaticum в аналогичные периоды склонна к депрессии, поскольку в это время в ней поднимается тоска по любви и ощущение покинутости, а жажда любви у Natrum muriaticum гораздо более выражена, нежели стремление к независимости.

Когда у женщины Sepia возникают эмоциональные срывы, они могут прояв­ляться как гневом, так и слезами (Кент: «Плач— непроизвольный», «Настро­ение— слезливое»), и в большинстве случаев она плачет очень легко, за исклю­чением эмоционально совершенно истощенных пациенток, у которых преоб­ладает апатия и отупение чувств.

Слезы Sepia чаще вызываются озлобленностью и эмоциональным напряжением, а не печалью. Любая мелочь может заставить заплакать пациентку Sepia, находящуюся в состоянии напряжения перед мен­струацией или постоянного напряжения, вызванного ненормальными для нее условиями жизни. Именно те Sepia, которые отдали свою независимость, бу­дут больше всего страдать от гормонально обусловленных перепадов настрое­ния, поскольку им более всего приходится подавлять свой гнев.

К гневу или слезам в предменструальный период склонны многие типы, включая Natrum muriaticum, Sepia, Lachesis и Alumina. Когда слезы очевидно подавляются, самым вероятным средством будет Natrum muriaticum. Однако когда они текут свободно, а вспышки ярости внезапны и интенсивны, следует подумать о Sepia или Lachesis, которых довольно легко отличить по зябкости первого типа и теплокровности второго.

Тем не менее существует немало промежуточных случаев, у которых будет поровну слез и раздражительности, а иногда и взрывов ярости, и тогда дифференциальный диагноз между всеми этими лекарствами может быть затруднен и потребует учета всех прочих сим­птомов и характеристик.

Sepia часто бывает показана, когда пациентка жалу­ется на то, что «становится совершенно другим человеком» за неделю или больше перед менструацией, когда она превращается в сущего дьявола, раз­дражается на всех и каждого, взрывается по любому пустяку и швыряется тарелками.

Все эти проблемы связаны с подавленным гневом, и они чаще всего излечиваются или значительно облегчаются назначением Sepiaв высокой по­тенции. (Скорее всего лекарство устраняет напряжение в нервной системе, вызванное подавленным гневом, и уменьшает «утечку» эмоций из подсозна­ния в сознание, обусловленную гормональным перепадом.)

Любой конституциональный тип может обладать чувством горького разоча­рования, однако особенно характерно оно лишь для некоторых, в частности для Arsenicum album, Sepia, Natrum muriaticumи Nux vomica. В целом Sepia менее предрасположена к горечи, чем Natrum muriaticum, поскольку она ме­нее склонна к подавлению, в частности, гнева. Вспышки ярости облегчают напряжение.

Гораздо чаще у Sepia может периодически возникать чувство негодования, которое будет длиться относительно недолго, если оно выража­ется внешне и если тот человек, который вызвал эти чувства, принес ей свои извинения. В подавляющем большинстве случаев этим человеком является ее муж (или любовник), который начал относиться к ней как к чему-то привыч­ному, что, мол, «никуда не денется».

Подобное отношение резко усиливает внутреннее напряжение, возникающее у Sepia всегда, когда она изменяет сво­ей истинной природе. В отличие от Sepia женщина Natrum muriaticum может проглатывать негодование довольно долго из страха лишиться любви партне­ра, и когда она в конце концов все же взрывается, она может кипеть негодо­ванием долгие месяцы, и при этом никакие извинения уже не помогут.

Поскольку Sepia склонна восставать против доминирования мужчин, можно легко предположить наличие большого числа представительниц это­го типа в рядах феминисток. Это действительно так, хотя представительниц Natrum muriaticum среди феминисток все же больше, поскольку этот тип вообще гораздо больше распространен. Как и у феминисток Natrum muriaticum, у их сестер Sepia обычно очень острый интеллект, которым они хлещут по защитникам патриархальных устоев.

Однако, во всяком случае, феминистки Sepia отличаются меньшей страстностью в демонстрации своих убеждений по сравнению с феминистками Natrum muriaticum, которыми обычно руководит ненависть (в реперториуме Кента Natrum muriaticum сто­ит в рубрике «Ненависть» во второй степени, a Sepia там вообще нет). Подобно Дженни, героине новеллы «The world according to Garp», феминистки Sepia фокусируются на очищении общества от искажений однополо­го доминирования, тогда как феминистки Natrum muriaticum, как правило, озабочены только местью. Однако следует сказать, что есть и немалое чис­ло феминисток Natrum muriaticum, которые исповедуют свои убеждения относительно спокойно и без ажитации.

Кляча — апатия и истощение

Если женщина Sepia будет изменять своей истинной природе довольно долго, она потеряет вкус к жизни. Когда это происходит, ее начинает охватывать все большее равнодушие. Ее жизнь все больше становится похожей на жизнь робота, выполняющего свои обязанности без энтузиазма и без желаний. По­скольку она теряет контакт со своей «жизненной силой», она становится все более вялой как на психическом, так и на физическом уровне (Кент: «Отупе­ние, вялость»), а эмоции становятся все глуше и глуше.

Ей становится все безразлично. Особенно типично такое развитие событий для домохозяйки Sepia, у которой за пределами семьи нет никаких стимулирующих ее интере­сов. После рождения ребенка она перестает заниматься спортом, и у нее уже нет времени писать стихи либо вдохновение постепенно покидает ее, по мере того как она все больше погружается в мир кормления детей, смены подгузни­ков и кухонной суеты.

Потеряв себя, женщина Sepia начинает все больше огорчаться из-за того, что помимо раздражительности ее чувства к мужу и детям становятся все слабее (Кент: «Равнодушие к близким людям»). Кроме того, она перестает получать удовольствие от общения, еды, питья, секса (Кент: «Равнодушие к удовольствиям»).

По мере прогрессирования этого процесса женщина Sepia чувствует все большую потерю энергии, и ей становится все труднее выполнять свои повсед­невные дела (Кент: «Отвращение к занятиям»). Просыпаясь утром, она не хочет вставать; день ужасает ее, поскольку у нее нет ни сил, ни желаний. (На этой стадии улучшение, вызываемое танцами или другими интенсивными фи­зическими занятиями, наиболее заметно.)

Ей может не хватать терпения нор­мально общаться с детьми и постоянно кричать на них по малейшему поводу. Вечером она пытается быть приветливой с мужем, однако на это уходит вся ее энергия, и надолго ее не хватает.

В постели она полностью теряет сексуальное желание, отшатываясь от прикосновений мужа (Кент: «Страх прикосновений, контакта»). Когда же ей приходится заниматься любовью, она либо вообще ничего не чувствует, либо после полового акта ощущает раздражение или желание плакать.

Постепенно ум такой женщины слабеет, пока она не начи­нает делать ошибки в самых простых задачах (Кент: «Рассеянность»). У нее пригорает обед, вместо кондиционера она добавляет в стирающееся белье отбеливатель, забывает о назначенных встречах. Постепенно она начинает чувствовать панику, поскольку ее состояние становится все хуже, и ей кажет­ся, что еще немного и она не выдержит. Она становится склонна к беспричин­ным слезам и всегда плачет, говоря о своем самочувствии (Кент: «Плачет, рассказывая о своих симптомах»).

Постепенно ее неспособность справиться с собой делает ее все более и более тревожной. Сначала она тревожится по поводу реальных вещей, главным образом по поводу своей неспособности справляться с тем, что должна была сделать. Когда же она перестает справ­ляться с банальной домашней работой, тревога усиливается и у нее возникают многочисленные страхи.

Она начинает бояться, что вот-вот случится нечто ужасное, что она заболела неизлечимой болезнью или что ее муж уйдет из семьи. Она ужасно беспокоится из-за денег и начинает бояться, что сойдет с ума (Кент: «Страх сойти с ума»). На фоне тревоги она может стать очень беспокойной — начинает чувствовать, что должна уйти из дома (возможно, это отражает ее подсознательное стремление уйти от судьбы домохозяйки, укравшей у нее ее сущность). Возможно и обратное — у нее развивается агорафобия, она может чувствовать страх, выходя из дома.

Отчасти это связано с ее страхом встретиться с людьми и оказаться не в состоянии оправдать их социальные ожидания. Даже дома Sepia может ужасно бояться принимать гостей, поскольку чувствует себя «не в форме» и стесняется самой себя. Она изолируется все больше и больше, но тем не менее больше всего она боится остаться одной. Ей нужно, чтобы рядом находился кто-то, кто мог бы ее поддержать, но при этом разговаривать с этим человеком она не хочет.

В конце концов Sepia может ощутить такую безнадежность, что доходит до суицидальных мыслей, хотя обычно она начинает принимать антидепрессанты и транквилизаторы раньше, чем доходит до такого состояния, и тем самым несколько уменьшает уровень тревоги и депрессии.

Психотропные препараты помогают Sepia пережить день, однако на самом деле такой женщине нужно совсем другое — повернуться назад и вновь отыскать себя, а затем перестроить свою жизнь так, чтобы в ней находилось время для собственных интересов.

Описанное прогрессирование симптомов у разных женщин Sepia проис­ходит по-разному. Иногда тревога преобладает над апатией, иногда самым ярким симптомом будет слезливость, а иногда на первый план выходит равнодушие и отупение. Женщину Sepia с депрессией бывает очень трудно отличить от депрессивной пациентки Natrum muriaticum. Обычно у Sepia слезы текут свободно, но иногда она может пытаться их скрыть — тогда как пациентка Natrum muriaticum иногда тоже может не сдерживать рыдания.

Кроме того, некоторые депрессивные женщины Natrum muriaticum могут быть крайне апатичны. В свою очередь, некоторые женщины Sepia впадают в очень глубокую депрессию, которую невозможно отличить от депрессии Natrum muriaticum с уходом в себя, самообвинениями, отчаянием и склон­ностью зацикливаться на прошлых печальных событиях. В этих случаях диф­ференциальному диагнозу между Natrum muriaticum и Sepia могут помочь преморбидные личностные черты и физические симптомы.

В целом можно сказать, что, как правило, у пациентов с личностью Natrum muriaticum развивается депрессия Natrum muriaticum, а у пациентов с личностью Sepia развивается депрессия Sepia (та депрессия, которая уходит под действи­ем Sepia), хотя бывают и исключения. Так, у женщины с конституцией Sepia после потери близкого человека может развиться состояние Natrum muriaticum, либо у женщины с конституцией Natrum muriaticum во время беременности может развиться состояние Sepia (хотя гораздо вероятнее, что во время беременности у нее усилятся черты Natrum muriaticum). В подоб­ных случаях диф. диагнозу помогают общие и соматические симптомы.

Страхи очень часто встречаются у женщин Sepia, однако чаще всего они возникают у тех из них, которые потеряли себя. Причем эта потеря вполне может произойти и в раннем детском возрасте. Те же женщины Sepia, кото­рые остались собой и сохранили свой творческий потенциал, независимо от того, вышли они замуж или нет, остаются относительно свободными от стра­хов.

Нередко мне приходилось иметь дело с пациентками Sepia, находящими­ся где-то посередине. Они стремились усилить свою независимость, которая, как они чувствовали, уходила от них, и часто разрывались между тем, чтобы остаться собой, и тем, чтобы посвятить себя мужу.

Женщина Sepia вполне может совместить и то и другое, но лишь в союзе с тем мужчиной, который не будет стремиться доминировать над ней. От него вовсе не требуется разделять ее интересы и обладать таким же тонким умом, он лишь не должен мешать ей оставаться собой — иначе он либо раздавит, либо потеряет ее.

Очень большое число женщин Sepia зависят от мужа как от источника эмоциональной под­держки, а также человека, принимающего решения и помогающего в практи­ческих вопросах. Те же из них, кто в конце концов осознает необходимость возвращения утраченного «я», обычно проходят через период глубокого внут­реннего замешательства, когда они не могут понять ни кто они такие, ни чего им нужно, и в этот период они могут чувствовать сильную тревогу, поскольку стремятся отказаться от зависимости, которая одновременно является их под­держкой и их тюрьмой. Для таких женщин особенно характерен страх перед мужчинами, особенно агрессивными, поскольку они пытаются постоять за себя, не прибегая к привычной поддержке со стороны мужа, а собственной энергии они еще не успели накопить.

Подобные «промежуточные» Sepia, которых, с одной стороны, нельзя на­звать ни независимыми, ни уверенными в себе, но которые, с другой стороны, не являются полностью подчинившимися чужому диктату, часто обладают некоторой ненормальностью в поведении. С одной стороны, они стремятся к безопасному существованию человека, полностью подчинившегося чужому представлению о том, что такое женщина, а с другой, такое существование вызывает у них горькое разочарование.

Подобная внутренняя борьба путает и дезориентирует многих женщин (а также девушек) Sepia, в результате чего они начинают время от времени странно себя вести. Оставаясь, в сущности духовными людьми, они могут проявлять свою чудаковатость лишь в излиш­не громком смехе при собственной оговорке или при каких-нибудь глупых ошибках — например, они могут мужу положить в тарелку кошачью еду, а кошке поставить приготовленный для мужа паштет. Подобные чудачества час­то отличают экранных героинь актрисы Ширли Маклейн, для которых также очень типично страстное стремление к независимости, а нередко и тонкое чувство юмора.

Подобные чудачества нередки и для индивидуумов Phosphorus, и очень большому числу женщин Sepia по ошибке назначается Phosphorus, особенно более общительным и энергичным. Однако даже чудаковатая жен­щина Sepia в гораздо большей степени, чем Phosphorus, живет своим интеллек­том, по крайней мере большую часть времени. К тому же Sepia далеко отстает от Phosphorus по степени мечтательности, и, кроме того, хотя Sepia до некото­рой степени сочувствует другим, чужие чувства вряд ли смогут надолго завла­деть ею или ошеломить ее, тогда как женщина Phosphorus способна полностью раствориться в другом человеке.

Словно для того чтобы окончательно сбить с толку неискушенных гомео­патов, значительное число подобных «промежуточных» пациенток Septa обладают столь характерной для Phosphorus детской непосредственностью.

Часто они очень наивны в житейских вопросах, отчасти потому, что излиш­не опираются на мужчин, а отчасти из-за нежелания интересоваться такими «мало-духовными» вещами, как политика, финансовые вопросы и даже правила приличия в обществе. Они предпочитают творческий поиск и обще­ние с друзьями, а земные дела оставляют мужчине. Более независимые жен­щины Sepia могут иметь точно такой же подход, не потому, что они не могут разобраться в политике или финансах, но скорее из нежелания поте­рять свою душу при погружении в эти бесчеловечные сферы.

Те женщины Sepia, которые в процессе погружения в себя (или воспомина­ния себя) достигли цели, обретают душевный покой и мудрость волшебницы, радость танцовщицы и теплые отношения с любимым человеком, которые не отупляют и не ослабляют ни ее, ни партнера. Женщина Sepia вполне способна быть любящей женой и матерью, не теряя собственного «я».

Здоровая мать Sepia менее сентиментальна и имеет менее собственническое отношение к сво­им детям, чем большинство других матерей, но она не холодна. Ее сила ума обычно отражается на детях, делая их более независимыми и индивидуалистическими по сравнению с другими. Sepia — равный партнер в браке и разделяет со своим мужем все решения и всю ответственность, но это вовсе не делает ее менее женственной. Напротив, ее мудрость, естественное понимание своего тела и ее тонкая, немного таинственная сексуальность делают ее особенно женственной в сильном, бескомпромиссном аспекте женственности.

Мужчина Sepia

Я могу очень мало сказать о мужчинах этого типа, поскольку мне встреча­лись только двое, что позволяет предположить их крайнюю редкость. Один из этих мужчин имел внешность типичную для женщин Sepia — он был худощав, костист, с темными волосами. Он был тих и скорее интроверт, а также чувствителен и нервозен. Сейчас я уже не помню, на что он жаловался, но мне тогда запомнилось, что он имел очень слабое половое желание и мало интересовался сексом.

В целом он напоминал типичных женщин Sepia как внешне, так и психологически, и у меня не было трудно­стей в подборе лекарства, несмотря на то, что раньше я никогда мужчин Sepia не видел, и лекарство хорошо сработало.

Другой мужчина Sepia, которого я лечил, был подростком, страдавшим хроническим гепатитом. У него были блекло-русые волосы, множество темных родинок на лице и туловище и тихий, робкий характер. Он очевидно испыты­вал почти благоговейный трепет перед своим грубым отцом, который работал мясником, а во время приема мальчик постоянно смотрел на отца, прежде чем ответить на вопрос. Подобное поведение могло бы навести на мысль о Pulsatilla, и, более того, для мальчика была характерна плаксивость — он рыдал при каждом ухудшении состояния.

Однако в отличие от других муж­чин Pulsatilla, с которыми мне приходилось сталкиваться, он был неэмоциона­лен; скорее в нем было нечто пассивно-хрупкое, что могло указывать на жен­ский тип, а по физическим симптомам Sepia ему хорошо подходила. Под действием нескольких доз Sepia 200C его физическое состояние очень быстро улучшилось, а также значительно уменьшилась бывшая у него до того склон­ность к пассивной депрессии. Чтобы полностью вылечить его гепатит, понадо­бился еженедельный прием дозы Sepia 200C в течение нескольких месяцев, что заставило меня считать Sepia его конституциональным средством в течение длительного отрезка времени, а не просто лекарством от острого состояния.

Кент пишет, что у пациентов Sepia обоего пола развивается отвращение к противоположному полу. Я не встречался с этим часто, но предполагаю, что и женщины и мужчины Sepia более склонны к гомосексуализму, чем большин­ство других типов вследствие возможного возникновения у них отвращения к противоположному полу.

Внешность

Большинство женщин Sepia имеют очень характерную внешность. Они похо­жи на традиционные изображения колдуний — часто очень худы, костисты, имеют длинные тонкие конечности, пальцы и шею. Лицо худое, костистое, нос обычно тонкий и длинный, часто в той или иной степени крючковатый.

Цвет кожи имеет характерный землистый оттенок, а волосы обычно черные и прямые (иногда рыжеватые или блекло-русые), и достаточно длинные. Часто много родинок как на лице, так и на теле, а у женщин нередок гирсутизм с темными волосами на лице и теле.

Глаза обычно глубоко посажены в глазни­цах, что придает взгляду пронизывающий, таинственный оттенок. Талия обычно очень тонкая, а бедра часто узкие, хотя наиболее распространенное телосложение женщин Sepia напоминает изображения библейской Евы (по крайней мере на средневековых миниатюрах) — с маленькой грудью, тонкой талией, полными бедрами и округлым, расслабленным животом.

Значитель­ное число женщин Sepia, потерявших свою индивидуальность, со временем полнеют, так как ведут малоподвижный образ жизни и пытаются с помощью еды облегчить чувство неудовлетворенности.