Syphilinum (Bailey)

Живой труп

Syphilinum— необычный и поэтому интересный конституциональный тип. Он встречается довольно редко, а его психологические особенности относительно плохо представлены в старых книгах по Materia Medica. Если рассматривать каждый из миазмов наиболее упрощенно, в функцио­нальных терминах, то: Псора — это недостаток функции (например, запор, апатия). Сикоз — это избыток функции (например, понос, гиперактивность). Сифилис — это извращение функции (например, изъязвление кишечника, умопомешательство).

Те лекарства, которые соответствуют личностным типам, искаженным психической патологией, т. е. Stramonium, Hyoscyamus, Anacardium, в целом будут относиться к сифилитическому миазму.

Поэтому неудивительно, что у многих пациентов Syphilinum мы найдем странную и искаженную психику. Однако с самого начала я должен подчеркнуть, что у некоторых пациентов этого типа многие аномальные психические особенности Syphilinum могут быть выражены слабо или совсем отсутствовать, а их принадлежность к данной конституции можно определить исключительно на основании физи­ческих и общих симптомов, а также семейного анамнеза.

Дитя смерти

Наиболее необычным и бросающимся в глаза аспектом личности Syphilinum является тяга этих людей ко всему, что связано со смертью. Одна пациентка Syphilinum совершенно нормальная во всех остальных проявлениях и на­клонностях, рассказала мне, что в детстве ее до такой степени привлекало все связанное со смертью, что она хранила тушки умерших животных в ящике своего стола, чтобы иметь возможность время от времени посмотреть на них.

Она закопала в саду своего умершего кота, однако в течение не­скольких месяцев периодически выкапывала его снова и смотрела на его останки, причем совершенно не испытывая при этом тоски по умершему другу, а лишь любуясь процессом разложения. Ее основной жалобой был панический страх, возникавший у нее при попадании в незнакомое место, и эти панические атаки полностью исчезли после приема Syphilinum 10 М. Индивидуума Syphilinum может привлечь что угодно, имеющее отношение к смерти.

Одна из моих пациенток, девушка с типичной для этого типа блед­ностью и истощенным видом, рассказала мне, что ее любимыми животными всегда были пауки и летучие мыши. У нее дома жил домашний паук, кото­рого она периодически угощала мухами. Она также очень любила гулять по кладбищу, любуясь надгробиями. Эти прогулки приносили ей ощущение умиротворения. Подобно многим индивидуумам Syphilinum внешне она выглядела совершенно нормальной, а задуматься о ее психической патоло­гии заставили ее странные наклонности, и лишь более тщательный опрос позволил выявить ряд серьезных психических отклонений.

У некоторых ин­дивидуумов Syphilinum наблюдаются садистские черты — они могут получать удовольствие от зрелища гибели животных и любят давить насекомых или бросать их в воду и смотреть, как они будут тонуть. Я не встречал среди представителей этого типа садистских наклонностей по отношению к лю­дям, однако я не исключаю такую возможность.

Тяга этих людей ко всему связанному со смертью находит отражение в снах этих пациенток (большинство встретившихся мне индивидуумов Syphilinum были женщинами). Одной такой пациентке все время снились скелеты и черепа либо словно она хоронила себя, причем эти сновидения вовсе не были мучительными кошмарами.

Гомеопату очень важно понимать, что интерес к смерти у Syphilinum является врожденным и лежит очень глубоко; это не причуда и не желание заинтриговать слушателя. Обычно индивидуумы Syphilinum чувствуют «странность» своего увлечения и не любят о нем распространяться. Я не сталкивался у своих пациентов с сексуальными фантазиями, связан­ными с мертвыми телами, однако образы двух киногероев с подобными фантазиями в утонченных фильмах австралийского режиссера Поля Кокса «Man of flowers» и «Golden braid» очень похожи на индивидуумов Syphilinum.

Оба героя не только страдают навязчивой одержимостью смер­тью и мертвецами, но также имеют навязчивое стремление к коллекциони­рованию красивых предметов. У меня была одна пациентка Syphilinum, основным хобби которой было коллекционирование прекрасных ваз, а боль­шинство остальных пациентов этого типа обладали тонким восприятием красоты, а также склонностью к коллекционированию.

Навязчивые мысли и действия

Все «сифилитические» лекарственные типы имеют склонность к навязчивостям. Из них наиболее известна навязчивая педантичность Arsenicum album, a наиболее известной психической особенностью Syphilinum является навязчи­вое стремление к мытью. Эта черта есть не у всех индивидуумов Syphilinum, однако у большинства моих пациентов этого типа она присутствовала в той или иной степени (Кент: «Постоянно моет руки»).

Действительно, чаще всего встречается именно навязчивое стремление мыть руки. При этом обыч­но присутствует страх заразиться инфекцией или испачкаться, который и заставляет пациентку по десять или даже по сто раз мыть свои руки. После рукопожатия она моментально ощущает, что подцепила заразу, и не может успокоиться, пока не помоет руки снова.

Одна пациентка Syphilinum, у которой отмечалось типичное для этого типа тяготение к кладбищам и паукам, имела и навязчивое желание мыться, хотя и несколько другого свойства. Каждое утро и каждую ночь она проводила в ванной около часа, очищая каждый сантиметр своего тела. Когда она была ребенком, это страшно раздражало всю ее семью, вынужденную ждать под дверью окончания «очистительного» ритуала. По ее словам, она ощущала себя грязной,, а уменьшение объема мытья вызывало в ней нарастающую тревогу.

Иногда навязчивое стремление к мытью у индивидуумов Syphilinum выра­жено более стерто, либо они пытаются объяснить его рациональными при­чинами. Одна из моих пациенток, имевшая яркие признаки этого типа, говорила мне, что часто моет руки, но только потому, что работает пова­ром. Мне кажется, что она и профессию выбрала из подсознательного стремления дать оправдание своей навязчивости.

Учитывая происхождение нозода, наличие у пациенток Syphilinum страха заразиться кажется вполне логичным. Однажды ко мне обратилась одна мо­лодая женщина, страдавшая довольно странными симптомами, связанными, по ее словам, с отравлением соединениями синильной кислоты во время ава­рии на производстве. Хотя это сомнительное отравление случилось восемнад­цать месяцев назад, она утверждала, что до сих пор чувствует, как яд «проса­чивается через кожу» и загрязняет все, к чему бы она ни прикасалась. Если она дотрагивалась до предмета, который вчера касался ее кожи, она ощущала жжение кожи, головную боль и спутанность в голове. Из-за этого она не могла читать книги, хранить продукты в холодильнике или носить вещи, пред­варительно не постирав их.

Она была интеллигентной женщиной и не полени­лась обзавестись лабораторным подтверждением наличия следов изоцианида на ее одежде (правда, это было сделано сразу после той аварии). Однако никаких доказательств того, что токсин выделялся у нее через кожу теперь, спустя полтора года, у нее не было и быть не могло.

Я обратил ее внимание на то, что если бы в ее организме действительно сохранялись токсины, она чув­ствовала бы недомогание независимо от того, дотрагивалась она до чего-то, «загрязненного» ею до этого, или нет. В ответ она привела очень изощренное соображение, а именно, что токсин, соприкасаясь с воздухом в течение неко­торого времени, химически изменяется, из него высвобождается активный цианид, который и вызывает симптомы, когда она прикасается к нему.

Ее объяснение очевидно показывало, что здесь бесполезны любые рациональные доводы, и чтобы не тратить время зря я решил сначала дать ей конституцио­нальный препарат. У нее имелось не так много признаков, на которые можно было бы опереться, однако бросалась в глаза смертельная бледность, очень характерная для Syphilinum, а также выраженная худоба. Кроме того, она явно была одержима навязчивой идеей «загрязнения», и это укрепило меня в мысли назначить ей Syphilinum 10 М. Спустя недели две после приема лекарства она рассказала, что ее физические симптомы немного уменьшились, но, самое главное, они больше не доминировали в ее жизни, поскольку она стала мень­ше обращать на них внимания. Постепенно она стала способна воспринять мысль о психогенной природе своих недомоганий и затем рассказала одну очень важную деталь. Оказывается, незадолго до пресловутого отравления она была изнасилована.

Стало ясно, что именно изнасилование резко усили­ло склонность чувствовать себя «испачканной», изначально заложенную в ее конституции. После изнасилования ей часто казалось, что она видит в улич­ной толпе лицо насильника, хотя это событие произошло за сотни километ­ров от ее родного города. После приема Syphilinum эти мучительные «узнава­ния» тоже значительно уменьшились.

Еще одной распространенной навязчивостью Syphilinum является страсть к коллекционированию вещей и последующему расположению их в определен­ном порядке. Этот симптом не является особенно специфическим, поскольку он может встречаться у всех сифилитических типов. Примером этого навязчи­вого стремления может служить коллекционирование ваз у моей пациентки, которая тщательно заворачивала эти вазы в ткань, а затем крайне аккуратно расставляла их в шкафу.

Подобная склонность может проявляться лишь в стремлении расставлять банки в буфете строго по одной линии или в коллек­ционировании марок, которые будут с максимальной тщательностью разложены в альбомах. Скорее всего эта склонность является защитным механизмом, который создает ощущение психической стабильности у людей, подсоз­нательно (или вполне сознательно) боящихся психического распада.

Склонность к саморазрушению и отчаяние

Сифилитический миазм характеризуется деструкцией. На физическом уровне он проявляется изъязвлением, истощением и врожденными уродствами. На психическом уровне он может вызвать самые разнообразные ментальные от­клонения. Одной из характерных черт Syphilinum является склонность к нане­сению вреда самому себе. Syphilinum — более пассивный тип, чем Hyoscyamus или Stramonium, и обычно он более близок к психической норме.

Тогда как представители последних типов могут открыто наносить себе увечья, самораз­рушительные тенденции Syphilinum больше проявляются в виде излишнего сто­ицизма и невнимания к физическим потребностям организма. Например, одна пациентка говорила мне, что если в ее обувь попадет камешек, она будет продолжать идти, не вынимая его и стирая ногу в кровь, несмотря на доволь­но сильную боль.

Она вовсе не получает удовольствие от боли. Скорее это для нее безразлично. Другая женщина, вполне психически нормальная внешне, но в детстве испытывавшая тягу ко всему связанному со смертью, рассказывала, что во время обучения навыкам альпинизма с ней произошел несчастный случай — большой камень упал ей на голову и оглушил. Вся группа уговарива­ла ее оставить лагерь и уехать лечиться, но она отказалась, несмотря на то что травма была действительно серьезной.

Склонность наносить себе вред может принимать у этих людей самые разные формы. Одна женщина Syphilinum долгие годы продолжала жить с человеком, который постоянно издевался над ней и даже не позволял ей выходить из дома одной. Он приказывал ей ждать его взаперти, и она слушалась. Она даже бросила многообещающую артисти­ческую карьеру, чтобы остаться с этим человеком. На мой вопрос, зачем ей это нужно, она не могла ответить ничего вразумительного и лишь повторяла, что его любит.

Эта же женщина была склонна прибегать в качестве лекарства от стресса к алкоголю, а также танцевать под очень громкую музыку, предвари­тельно наложив на лицо чрезмерно яркий макияж. По словам ее мужа, при­сутствовавшего при консультации, в эти минуты она выглядит совершенно безумной, а при попытке успокоить ее впадает в неистовство.

Ни один из виденных мною индивидуумов Syphilinum не был алкоголи­ком, однако многие из них в периоды депрессии были склонны к чрезмер­ному употреблению спиртного, а у многих в семейном анамнезе отмечались случаи алкоголизма и самоубийства (что подтверждается наблюдениями многих других гомеопатов). Некоторые индивидуумы Syphilinum описывают очень сильные и довольно характерные депрессивные эпизоды.

Они расска­зывают об ощущении пустоты, словно они оказались совершенно одни и при этом кажется, что жизнь уже никогда не станет лучше (Кент: «Отчая­ние в выздоровлении», «Равнодушие, ничего не радует»). Только что упо­минавшаяся женщина рассказывала мне, что в эти периоды она может часа­ми смотреть в одну точку, находясь в полной прострации, почти ничего не чувствуя и ни о чем не думая.

Если друзья пытаются растормошить, вывести ее из ступора, она ощущает желание покончить с собой. Эта же женщина боялась ложиться в постель и могла ночью часами стоять на одном месте, смотря в одну точку, пока не засыпала и не падала на пол. Ее депрессия и странные ночные бдения полностью ушли после нескольких приемов Syphilinum 10 М, однако они сменились гневом на мужа, который, видимо, находился до этого в подавленном состоянии.

В детстве она была очень забитым ребенком, постоянно боящимся агрессивного отца-алкоголика, и, по-видимому, именно детские переживания и стали причиной ее страха и депрессии. В этом свете замена прежних проявлений на гнев явилась пози­тивным сдвигом, хотя он и был спроецирован на мужа, а не на исходного виновника ее страданий — отца.

До получения Syphilinum эта пациентка отличалась нездоровой пассивностью. Она могла пойти за любым челове­ком, который оказывался сильнее ее, и чувствовала себя ничего не стоящей личностью. Только действие алкоголя и громкой музыки позволяло ей по­чувствовать свою подавленную индивидуальность, а также свой гнев. После приема лекарства она смогла гораздо лучше контролировать свою жизнь и перестала зависеть от мужа, который ранее полностью поработил ее.

Ощущение пустоты, которое описывают некоторые индивидуумы Syphilinum, кажется вполне соответствующим их смертельной бледности и истощенному виду. Создается впечатление, что они недостаточно крепко держатся за жизнь, и это впечатление тем более оправданно, что подтверждается их тягой к мо­гильному тлену.

Одна пациентка Syphilinum рассказывала мне, что в детстве она боялась уснуть, не увидев прежде в зеркале отражения своего лица. Ей словно казалось, что она может внезапно перестать существовать во сне, если не подтвердит факт своей реальности с помощью отражения в зеркале.

Болез­ненное восхищение смертью более классической личностью Syphilinum в соче­тании с характерной мертвенной бледностью лица и заостренной формой зубов наводят на мысль о вампирах и зомби. Индивидуумы Syphilinum иногда выглядят так, словно они уже стоят одной ногой в могиле, но пока еще не совсем перевоплотились — ведь в зеркале они еще отражаются!

Страхи и экстрасенсорное восприятие

Пациент Syphilinum, подобно Stramonium и Hyoscyamus, часто очень близок к своему бессознательному, которое для большинства из нас остается скры­тым. Но если у пациентов Stramonium подсознательные силы прорываются наружу в виде драматических всплесков, а затем вновь скрываются в глуби­не, то у Syphilinum связь с подсознанием более стойкая, но менее бурная.

Те аспекты жизни и (в особенности!) смерти, которые большинство людей предпочитают благополучно не осознавать, весьма существенно влияют на сознание Syphilinum, формируя относительно стабильную, но весьма при­чудливую личность. Одним из аспектов контакта Syphilinum с теми вещами, которые у обычных людей надежно спрятаны в подсознание, является спо­собность многих пациенток этого типа к экстрасенсорному восприятию. Многие из них способны до определенной степени предчувствовать события или переживать ощущение выхода из своего тела. Некоторые из них подвер­жены галлюцинациям. Одна из моих пациенток Syphilinum из-за галлюци­наций не могла водить машину, так как за рулем она постоянно видела несуществующих людей по обочинам дороги, а иногда и на самой дороге.

Другая женщина Syphilinum замечала, что когда она проходит мимо улич­ных фонарей, они могут погаснуть. Однажды я шел вечером рядом с ней и могу подтвердить правдивость ее слов. Постепенно, к ее большому удовлет­ворению, она заметила, что стоит ей сконцентрироваться на фонаре, как он загорается вновь. Это открытие было очень важным для нее, поскольку она считала, что ее «околдовали» и она притягивает к себе одни неприят­ности и несчастливые события. Когда она обнаружила, что может не только гасить фонари, но и зажигать их, она осознала, что может не только вредить, но и приносить пользу.

Экстрасенсорные способности и галлюцинации делают психику менее ста­бильной, и это вызывает у некоторых индивидуумов Syphilinum нарастающий страх сойти с ума (Кент: «Страх потерять рассудок»). Это также может вызы­вать общую неспецифическую тревожность, а также агарофобию. Одна паци­ентка Syphilinum обычно чувствовала панический страх, если она слишком долго находилась вне дома. В детстве ей часто снилось, как будто она стала невидимой, и когда она выходила на улицу, она надевала огромный свитер и огромную широкополую шляпу, укрывшись которыми она чувствовала себя в большей безопасности.

Многие индивидуумы Syphilinum в компании ведут себя относительно пассивно и робко, хотя у них может проявляться и буйная сторона, особенно при употреблении алкоголя и иногда во время секса. Я думаю, что препарат Syphilinum может помочь в некоторых случаях деменции и буйного умопомешательства (Кент: «Слабоумие», «Смеется и плачет без причины»), однако сам я с ними не сталкивался. Современные гомеопаты вообще редко имеют возможность наблюдать яркие случаи пси­хической патологии в отличие от их предшественников прошлого столетия.

Сложный случай пациента Syphilinum

Почти все представители этого типа, которых мне пришлось наблюдать, были женщинами, поэтому злобность почти не присутствовала в картине их психи­ки либо возникала только под действием алкоголя. Что касается мужчин, то я лечил одного пациента Syphilinum, у которого этой злобности было очень много, что сочеталось с многими классическими чертами Syphilinum, в том числе склонностью к саморазрушению и страхом загрязниться.

Этот пациент во многом отличался от женщин Syphilinum и был наиболее близок к принято­му среди гомеопатов образу этого средства — агрессивному как к себе, так и к другим. Это навело меня на мысль о том, что половая принадлежность инди­видуума значительно влияет на проявления сифилитического миазма.

Созда­ется впечатление, что у Syphilinum, как и у Stramonium, мужская половина конституционального типа демонстрирует его наиболее агрессивные и актив­ные аспекты, тогда как для женской половины характерны более мягкие и пассивные проявления. Мой пациент Syphilinum, которого звали Дейв, был талантливым музыкантом и поэтом, способным улавливать почти мистический поток творческого вдохновения, что позволяло ему спонтанно писать свои песни. Эта способность напомнила мне талантливых поэтов Mercurius, чье вдохновение носит очень похожий характер.

Между этими двумя типами во­обще много общего. Когда я впервые увидел его, я почти сразу же подумал о Syphilinum, поскольку его глаза были совершенно разного цвета. Он сам свя­зывал эту свою особенность с тем, что его мать получила радиоактивное облу­чение в одной из пустынь Австралии.

Действительно ли это было так либо это была фантазия, замешанная на типичном для Syphilinum страхе загрязнения, — осталось неизвестным. На первом приеме Дейв был крайне возбужденным. Его мысли буквально накатывали одна на другую, а говорил он очень быстро и постоянно перескакивал с предмета на предмет. Другими словами, он нахо­дился в типичном маниакальном состоянии. По его словам, он страдал био­химическим расстройством, которое вызывало у него резкие скачки настрое­ния. Его жизнь проходила в чередовании отчаяния с желанием покончить с собой, ярости и эйфории, сопровождающейся творческим вдохновением.

В промежутках между этими состояниями он мог некоторое время чувствовать ровное настроение, но стоило ему поесть, как начинался очередной «приступ». Он нередко голодал, лишь бы отсрочить наступление очередного при­ступа. Во время приступа он нередко ощущал, словно его сознание распадает­ся, а конечности отделены друг от друга и разбросаны в разные стороны (что похоже на ощущение Baptisia или Phosphorus во время лихорадки). Во время этих приступов он обычно изливал свою ярость на неодушевленные предметы, например, сплющивая жестяные банки рукой, в процессе чего часто сам полу­чал порезы и травмы.

Особенно сильным провокатором ярости для него яв­лялся любой сексуальный контакт, так что он даже перестал заниматься сек­сом с женой. Если же он вступал в половой контакт, ему хотелось грубого, жестокого секса, что потом вызывало в нем чувство стыда. Короче говоря, он очень страдал из-за своих психических нарушений, и хотя еще не потерял рассудок окончательно, но был близок к этому.

С детства Дейв был гиперактивным ребенком. Любопытно, что он не гово­рил до шестилетнего возраста. Подобные отклонения в нормальном процес­се развития часто отмечаются в анамнезе индивидуумов Syphilinum, хотя конкретные проявления этих отклонений могут варьировать в очень широ­ких пределах. С тех пор, по его словам, он уже не мог перестать говорить! Рождался он довольно трудно. Он застрял в родовых путях, и мать чуть не умерла в родах. Извлекли его уже почти мертвого, но вдруг заметили, что он дышит. Подобный образ мне кажется почти символичным для Syphilinum.

Эти люди часто рождаются в очень тяжелых условиях или с детства сталкиваются с жестокостью, алкоголизмом или попытками само­убийства в семье. Обычно это дети с физическим или психическим дефек­том, и жизнь их полна мучений. Сексуальное насилие, пережитое Дейвом в детстве, проявилось в виде ярости во время половых контактов — это очень характерно для подобной ненормальной почвы, на которой семена Syphilinum быстро дают свои ядовитые всходы.

По словам Дейва, он чувствовал желание покончить с собой почти каж­дый день, за исключением состояний алкогольного опьянения. В отличие от моих пациенток Syphilinum у него совсем не наблюдалось неестественной тяги к могилам, мертвецам и тому подобному, но вместо этого он был крайне подвержен суицидальному отчаянию. (Я подозреваю, что тяга к кладбищенской атрибутике у некоторых женщин Syphilinum не что иное, как сублимированная форма суицидальных импульсов, «мягкое» погруже­ние в смерть.) Любопытно, что для сохранения психики в относительно стабильном состоянии ему было необходимо выпивать как минимум одну бутылку пива в день.

Так что он не был алкоголиком в обычном смысле слова, однако очевидно зависел от алкоголя и признавался, что его тяга к спиртному довольно сильна. Другой способ, к которому он прибегал для уменьшения внутреннего напряжения, — нанесение себе травм. От него я услышал и объяснение данной склонности Syphilinum. По словам Дейва, он вынужден причинять себе боль, чтобы подавить бьющую из него энергию. Для этого он брал в руки раскаленные угли, даже лежал на кровати из гвоздей! Он утверждал, что боль приносила ему успокоение.

У Дейва отмечался типичный для Syphilinvm страх загрязнения и заражения, принимавший разные формы. Периодически у него возникало выраженное отвращение к грязи и его могло даже вырвать, если он дотрагивался до чего-то нечистого. В другое время он мог находить удовольствие в том, чтобы оставаться грязным, и обычно так бывало в его более спокойные периоды. Он был фанатиком гигиены и страшно боялся подцепить «заразу». Правда, у него была причина бояться инфекционных болезней — однажды он болел вирусной инфекцией очень тяжело, потерял вес и даже периодически переста­вал дышать.

Возможно, подобную природу имеет и страх заражения у инди­видуумов Syphilinum вообще, представляя собой гипертрофированное пони­мание (остающееся в подсознании у большинства обычных людей) того факта, что микроорганизмы могут вызвать тяжелое поражение организма; человек, организм которого был разрушен сифилисом в антибиотическую эру, мог передать это понимание и страх перед заразой своим потомкам в качестве неотъемлемой части самого сифилитического миазма. Дейв был крайне чув­ствителен к пищевым продуктам, так что почти любая пища могла резко ухудшить его состояние.

Возможно, это было еще одним проявлением страха заражения Syphilinum вне зависимости от того, была ли у него реальная физи­ческая гиперчувствительность к пищевым продуктам или нет. Кроме того, у Дейва был панический страх перед радиацией, включая рентгеновские аппара­ты и микроволновые печи. Вдобавок, он обладал и некоторой экстрасенсор­ной чувствительностью и говорил, что улавливает излучения других людей и иногда даже может прочесть их мысли.

В качестве примера он рассказал эпизод с одной пациенткой психиатрической клиники, где он оказался, наве­щая родственника. Эта пациентка уже многие годы ничего не говорила и только совершала бессмысленные на первый взгляд жесты руками. Дейв сразу понял, что означают эти жесты и заговорил с ней, а она ему ответила! По его словам, этот прорыв в общении привел к тому, что она скоро выздоровела и выписалась из госпиталя.

Если эта история кажется вам фантастической, прочтите почти аналогичное описание в ранних психиатрических работах Карла Юнга. Юнг тоже интуитивно расшифровал смысл «абсурдного» пове­дения буйной пациентки и одной фразой вернул ее в чувство.

Обостренное экстрасенсорное восприятие Дейва вызывало его боязнь ло­житься вечером в постель. Во сне он мог «путешествовать» в иную реальность, разговаривать с призраками. Иногда это было восхитительным общени­ем со светлыми духами, но иногда он сталкивался с кошмарными демонами. Иногда ему снились вещие сны, а кроме того, он часто мог предсказывать будущее других людей. Однажды у него внезапно перехватило дыхание, а вскоре после этого стало известно, что в этот момент умер ребенок его друга. Один аспект проявлений Дейва носил явно сифилитический характер, одна­ко раньше я никогда не сталкивался с ним у пациентов Syphilinum.

По его словам, он постоянно все анализировал, вплоть до того, что иногда не мог понять общего смысла фразы, так как оказывался погруженным в анализ каждого отдельного слова из этой фразы. В результате у него были большие трудности в школе, поскольку он все время путался и отвечал не то, что его спрашивали. Излишне аналитическое мышление можно увидеть у других си­филитических типов, особенно у Arsenicum album и Kali carbonicum, однако у них оно никогда не достигает такой крайней степени.

Избыточное анализиро­вание Дейва напоминает хорошо известную склонность Syphilinum к навязчи­вым мыслям и действиям, для которых характерна сфокусированность на мел­ких деталях. Здесь мы опять видим Syphilinum в качестве гипертрофированной версии Arsenicum album.

Будучи очень чувствительным человеком, Дейв создал внутри себя доминиру­ющую, агрессивную личность, призванную защитить его нежное ядро. Он сам очень хорошо это понимал. Про себя он назвал эту свою ипостась «Диктато­ром». Как диктатор он занимался сексом, но говорил, что эта доминирующая личность подавляет не только его уязвимость, но одновременно и способность к музыкальному творчеству. Поэтому он постоянно разрывался между тем ощущением безопасности, которое давал ему диктатор и вдохновением, кото­рое было доступно только его незащищенному истинному «я».

Защитный механизм Дейва проливает свет на диктаторские тенденции других сифилити­ческих типов, включая Mercurius и Veratrum album. Оба последних типа также очень склонны к ощущению сильной уязвимости, и скорее всего именно она и является причиной их диктаторских наклонностей. Под действием Syphilinum 10 М. Дейв почувствовал себя «заведенным» в тече­ние нескольких часов, после чего наступило полное спокойствие. Почти сразу у него отпала потребность в алкоголе, а спустя неделю он рассказал о прекра­щении перепадов настроения.

В целом он выглядел более спокойным и гово­рил четче и с нормальной скоростью. Для сохранения психики Дейва в сбалан­сированном состоянии ему потребовались еженедельные приемы Syphilinum в течение некоторого времени, но постепенно частота приемов снижалась. В дальнейшем он продолжал время от времени принимать препарат, когда чув­ствовал, что его психика начинает выходить из-под контроля.

Случай Дейва является яркой иллюстрацией драматической выраженности психопатологии у некоторых пациентов Syphilinum, находящихся на грани полного умопоме­шательства, однако еще не перешедших эту грань. Этот случай расширяет наше понимание саморазрушительных наклонностей, которые можно наблюдать у многих пациенток Syphilinum, и экстрасенсорной чувствительности этого типа, а также показывает дополнительные варианты столь характерной для Syphilinum боязни заражения.

Случай Дейва доказывает, что суицидальные импульсы — это яркий признак Syphilinum, а также подтверждает справедли­вость утверждений старых авторов о пристрастии этого типа к алкоголю (Кент: «Желание крепких напитков»).

Внешность

Существует ряд внешних признаков, очень часто наблюдающихся у индиви­дуумов Syphilinum, Во-первых, они отличаются крайней худобой, а кожа обычно очень бледна. Часто также можно увидеть некоторую аномалию строения зубов, чаще всего в виде заостренности их формы, делающей их похожими на зубья пилы. Все три эти особенности можно увидеть во вне­шности известного рок-музыканта и певца Дэвида Боуи. Ко всему прочему глаза у Боуи явственно различаются по цвету и размеру.

Подобные анома­лии развития встречаются у индивидуумов Syphilinum гораздо чаще, чем у других людей. Я видел ребенка Syphilinum, у которого из всех зубов выросли только клыки, а также другого ребенка, у которого не хватало одного слоя в коже, отчего она выглядела совершенно прозрачной. Лицо у этих людей обычно вытянутое и костистое, а его черты могут быть заостренными или, наоборот, грубоватыми.

Некоторые индивидуумы Syphilinum имеют вполне нормальную уравновешенную личность, однако у них будут видны яркие физические дефекты, характерные для этого типа; есть и те, кто не имеет отклонений в физическом развитии, но страдает выраженной психопатологией.

Наконец, есть пациенты Syphilinum, нор­мальные и внешне, и с точки зрения психики. В последнем случае выбор препарата осуществляется на основании физических симптомов, а также изолированных психических проявлений.